Эрзянский институт

Николай Кунченко, декабрь 2005

Просветительская роль татарской диаспоры в регионе, ранее известном как Туркестан, широко известна. Татарские муллы, учителя и купцы внесли большой вклад в образование и в просвещение своих этнических собратьев в Средней Азии. Но история татарского купечества, как главного предпринимательского класса, составлявшего когда-то костяк отечественной буржуазии, сегодня не изучена совсем. А ведь именно купеческое сословие представляло собой одну из значительных по численности и деятельности группу людей, стоявших у истоков формирования кыргызской государственности.

Долгие годы буржуазия (и купечество в том числе) представляла антагонистический пролетариату класс, который не имел исторической перспективы и как класс народных «кровосов» должен был быть сметен с исторической сцены. Сейчас нам уже трудно представить «кровососами» капиталистов П.М. Третьякова, основавшего картинную галерею, «канительного» фабриканта К. С. Станиславского, создавшего знаменитый МХАТ, московского купца А. А. Бахрушина, растратившего свои капиталы на устройство Музея театрального искусства. Для нас имена этих людей связаны уже на с миллионами, которыми они владели, а с тем, во что они эти миллионы вложили…
К сожалению, в Кыргызстане после купечества не осталось ни галереи, ни театра, ни музея. Зато Семенов-Тян-Шанский говорил о них когда-то так: «Членами русского Географического общества являются и султан турецкий, и герцог Эдинбургский, и великие князья с их княгинями. Но чуйские купцы стоят всех этих коронованных особ. Они обогатили географическую науку края не только своим червонным золотом, а их судьбы, их романтика зовут русскую жизнь в Среднюю Азию…».
Роль татар, как посредников в торговле между Россией и Азией, хорошо задокументирована. Например, в городе Караколе из 102 купцов 78 были татарами. Часто они выступали как меценаты искусств и литературы. Первые театральные труппы в Кыргызстане были основаны и финансированы татарами. Мать писателя Чингиза Айтматова, Нагима Хазиевна, прославилась в местной общине как актриса. Для мусульман было неслыханно, чтобы женщина играла на сцене. Вот почему актрис можно было увидеть только во время выступлений татарских бродячих театров, таких как «Сайар». С их знаменитыми женщинами-звездами, известными своими театральными псевдонимами: Болгарская, Ильская, Таждарова, Арапова, Камалова…
А теперь, читатель, окунемся в старину.

«ЛУЧ СВЕТА В ТЕМНОМ ЦАРСТВЕ»
Мулладжан Халикбай улы родился в 1836 году в городе Маргелане, Кокандского ханства, в семье крупного феодала. Отец его, Халикбай, родословную свою вел от кочевых аристократов джучиева улуса (Джучи – старший сын Чингиз-хана, прим. Авт.).
К тому времени Халикбай уже владел обширными пастбищами в горах и пахотными землями в Ферганской долине, обладал достаточным поголовьем скота. В Маргелане он жил в собственном Ак-Сарае, имел четырех жен, с десяток наложниц и еще содержал большой Караван-Сарай для приезжих купцов. Он прекрасно знал свою родословную и относил себя к легендарному роду: клану кыпчаков Тагая. Русский историк Н. Карамзин в своей книге «История государства Российского» так писал о Тагае: «Мурза (князь) Ордынский Тагай, властвуя в земле Мордовской, выжег нынешнюю Рязань». Эти события произошли в эпоху Мамая и Дмитрия Донского, незадолго до Куликовской битвы.

Тагай, как и положено было князю и воину, погиб на поле брани. Но род его не прервался, и потомки его с берегов Итиля (Волги) добрались до далекой Ферганской долины. Другой российский историк М. Сафаргалиев в своем фундаментальном труде «Распад Золотой Орды» по этому поводу писал: «Княжество Тагая, расположенное в районе Мохши (Мещеры) занимало значительную территорию в пределах Симбирской, Нижегородской и Пензенской губерний. Даже в XIX веке оставалось немало сел, рек, урочищ, носивших имя Тагая».
После разгрома княжества на Мордовской земле многие ордынцы ушли вниз по Волге к Астрахани, там и превратились в астраханских татар. В Ферганскую долину они пришли вслед за кочевыми узбеками, которые изгнали тимуридов в начале XVI века в Индию.
Итак, Мулладжан появился на свет от четвертой жены Халикбая – Индямяс (неразговорчивая, молчаливая). Так прозвали правнучку аргынского султана.
В 1842 году, когда Мулладжану исполнилось 6 лет, Халикбай выдал старшую сестру Мулладжана – Айбику за молодого семипалатинского приказчика Мамашева.
Получив свою долю наследства, молодожены на верблюдах отправились на родину Мамашева, но в самый последний момент Айбика попросила отца отпустить с ней младшего брата. «Буду на чужбине не одна», – сказала она на прощание. Халикбай от этих слов прослезился, но возражать не стал. Детей был полный двор, и он не знал, кто от какой жены. Покидая шумный родной дом, Мулладжан не знал, что расстается со своим отцом на целых восемнадцать лет…
Как сложилась затем его судьба, как он рос, чему учился и что конкретно делал, никто не знал. Но, можно предположить, что большую часть своего отрочества он провел в пути, сопровождая чужие торговые караваны. Набирался опыта и познавал азы нелегкого коммерческого мастерства.
Природа, к счастью, не обидела Мулладжана ни здоровьем, ни силой, ни смекалкой. Он был мужественен и пользовался в среде караванщиков достаточной популярностью. В памяти потомков сохранился рассказ о том, как Мулладжан во время остановки каравана в казахской степи, принял участие в своеобразном конкурсе и на спор, за один присест, съел барашка. Выиграв пари, он затем долго отходил от обжорства и еще дольше вспоминал об этом случае и поражался, как не умер от заворота кишок. Впоследствии Мулладжан Халикбай улы станет профессиональным караван-баши и будет почти двадцать лет кружить с торговыми караванами по отрезку Великого Шелкового пути: Токмак – Атбаши – Кашгар – Фергана – Ташкент – Ауле-Ата – Пишпек – Токмак. Не раз и не два ему со своими караванщиками приходилось вступать в борьбу с разбойниками и отражать их атаки. Но караваны Мулладжана, сформированные из маргеланских кыпчаков, были бесстрашны, опытны и привычны к подобным стычкам. Когда Мулладжану исполнилось 24 года, Халикбай вызвал сына в Маргелан. Встречу эту, после долгой разлуки, Мулладжан запомнил на всю жизнь, но об этом чуть позже. А сейчас пришло время побывать на восточном базаре.

ВОСТОК – ДЕЛО ТОНКОЕ

Маргеланский базар XIX века! Это мелькание разноплеменных лиц и одежд, это мешанина языков, которой не было и во времена вавилонского столпотворения. Его не обойти и за день. Вон ковровый ряд, где продаются самые дорогие в мире темно-красные, с хитрым узором туркменские ковры, ковры из Шираза – рисунок их, в котором преобладают голубые тона, считается самым сложным и тонким, торгуют тут и текинскими, и дамасскими, и шемаханскими коврами, всевозможными паласами и кошмами, попонами для лошадей и верблюдов. Нет на свете более ярких и неожиданных красок, чем те, которые сверкают под солнцем Востока в ковровом ряду. Разве что фруктовые и овощные лавки могут поспорить с ним. Но ведь и они расположены на том же базаре!
Белый лук с шелковой шелухой и горный лук анзури, незаменимая для маргеланского плова редька, морковь, баклажаны и перцы всех форм и оттенков грудами лежат на прилавках, и на серебряную теньгу можно накупить целую арбу. А сказочные персики, сладчайший виноград, оранжевые и белые, как воск, абрикосы, и чего только нет! Сто сортов черного кишмиша и сабзы и прозрачный зеленый изюм, который сушат, не срезая гроздья с лозы, фисташки, всевозможные орехи – от индийских до грецких, яблоки, бананы, финики, нежнейшие фиги, плоды кокосовых и масленичных пальм. Про дыни же и арбузы нечего даже говорить! Там ревут верблюды и брыкаются ишаки, кричат разносчики лепешек, сладостей, розовой воды и каленых орешков. Там можно съесть пиалу плова, горячих наперченных мант, жареного барашка или обвалянной в муке рыбы, которая в котле с кипящим маслом мгновенно покрывается упоительной коричневой корочкой. Вам разрежут там лучший арбуз или дыню, угостят медовой пахлавой, нежными самсами, на которых крохотными пузырьками выступает курдючный жир. Вас будут долго благодарить, что бы вы ни купили: десяток барашков, гуся или индейку, персиков или серенево-серых от соли каленых абрикосовых косточек.

К вашим услугам лучшие банщики, цирюльники и зубодеры. Зеленый сладковато-удушливый дым гашиша зовет предаться тайному пороку, а продавцы священных книг, молитвенных ковриков и четок взывают о благочестии. Каждый ряд – это особый мир со своими неписанными, но нерушимыми обычаями.
Налево продают бесценные бухарские шкурки. Этот каракуль светится в темноте голубым призрачным сиянием. Только в пустыне Кызыл растет такая колючка, от которой овцы дают светящихся ягнят. У красного, как хна, фарсидского каракуля свой секрет, и нужно большое искусство, чтобы его разгадать. И нет, наверное, человека, кроме купца, для которого открыты все тайны восточного базара. Одни умеют читать узор ковров, другие знают тайный язык тюбетеек и никогда не спутают черную с серебром шапочку бухарца с шитой золотой нитью тюбетейкой невесты.
Есть секреты весов, на которых взвешивают золото или серебро, есть секреты проб драгоценных этих металлов. При покупке же жемчуга ни весы не помогут, ни пробы. Здесь нужно уметь видеть десять цветов, где простые люди видят только один. Но и у розового, и у белого жемчуга есть сотни оттенков, а у редких – зеленых, синих и черных жемчужин – их и того больше. И надо знать, в какое время года и суток какой жемчуг покупать. Розовый берут рано утром, сразу же после первой молитвы, когда солнце не дает ему алой краски своих многоцветных лучей. Белый лучше поглядеть на закате; если под оранжевым огнем вечерней зари он все равно останется белым, значит, это настоящий холодный жемчуг, которому цены нет. И так для каждого сорта, кроме черного, конечно, потому что во избежание несчастья покупающему черную жемчужину лучше справиться со своим гороскопом. Для этого и сидит в ювелирном ряду особый астролог. И синие жемчужины – ведь это цвет смерти – надо покупать, сообразуясь с велением звезд. Одни родились под звездой, которой соответствует лал, другим надобен изумруд, алмаз, лунный камень или, скажем, янтарь, хризолит и гранат. Упаси Аллах перепутать! Страшная может постигнуть беда.
Но всего привлекательнее мелочная торговля. Она, как острая приправа к жирному плову. Без нее нет восточного базара, как нет его без убогих и нищих, слепцов и шарлатанов.
Вон небольшие кучки зеленого насвая. Попробуй-ка отличи один сорт от другого! Но знаток, бросив щепотку под язык, закатит глаза, посидит в холодке, и ему уже ясно, какой табак и какая известь пошли на изготовление зелья. Добавил ли хозяин в него виноградной золы или белого молока опийного мака. Насвай всегда продают на земле. Его горки насыпаны на белые чистые тряпки, на которых остаются масляные желто-зеленые пятна. Садись на корточки и попробуй насвай. Он утоляет голод, снимает жару и усталость. Тут же ленты, бисер и трубочки для пеленашек, свои для мальчиков и для девочек, чтобы никогда не промокали их пеленки, связки черных бусинок с белыми фасолинами тоже для детей – от дурного глаза; а это уже для мужчин – узбекские ножи в узорных ножнах, с мутной роговой рукояткой.

ЛЮДИ «БЕЛОЙ КОСТИ»

После трудного и долгого пути по степи, где ветры катают шары верблюжьей колючки, по пустыне, где солнце покрывает камни черным лаком, было бы так хорошо посидеть над зеленой непрозрачной водой, в которой еле колышется городской сор и желтые узкие листики ивы. Неторопливо наклонить чайник и слушать, как поет бьющая в дно пиалы, окруженная паром, чуть окрашенная струя живительного кок-чая. Три, а может, четыре осторожных глотка – и вот уже усталость покидает ноги, распаренное тело просыхает, набухшие дурной кровью вены съеживаются и уходят под кожу, которая становится упругой и сухой. Еще два глотка – и зной оттекает от головы, легко дышит грудь, а в желудке оживает здоровый и радостный голод. И тогда рука быстро выплескивает остывший чай в арык, где волнистая дрожь искажает стены караван-сарая. И опять гудит и паром стреляет струя в пиале. Вторая эта пиала изгонит из тела все яды распада, наладит поток крови и смирит желчь разочарований и неудач.
А после этого как не удержаться и не съесть нежной и скользкой лапши, плавающей в наперченной подливке среди золотых кругов жира и маслянистых волокон разваренного лука? А потом еще седло барашка. И новый, распираемый паром, чайник…
- Сын мой, если ты так много будешь есть, как же ты прокормишь свою семью? – неосторожно спросил Халикбай. На что Мулладжан обиделся и, встав из-за достархана, тут же бросил отцу: «У меня нет семьи, так что не беспокойтесь». Видимо, Халикбай понял, что хватил лишнего, и постарался сгладить конфликт, сказав довольно доброжелательно: «Сегодня нет, а завтра может и быть». И женил его на вдове одного из многочисленных братьев. Конечно, Мулладжан отказался брать в жены вдову брата с ребенком, но отец убедил его и просил не нарушать обычаев предков. Через некоторое время, выделив Мулладжану часть наследства, он отправил его в Токмак. Туда же со своим капиталом перебралась его сестра Айбика с мужем. Забегая вперед, скажу: купец Мамашев будет одним из самых богатых и влиятельных людей Пишпека и Токмака.
Путь тот был нелегким и долгим. В связи с военными действиями русской экспедиции в Средней Азии он растянулся на шесть лет. В течение этого отрезка времени жена родила ему сына, но после родов умерла.
В конце 60-х годов XIX века Мулладжан Халикбай улы с сыном и усыновленным племянником прибывает в Токмак, где с благословения старшей сестры и зятя становится караван-баши. Но прежде чем он отправится в свой первый самостоятельный вояж, его женят на 16 летней дочери Джангир ходжи и Осьма бики, которые появились в Токмаке вместе со своими детьми примерно в те же годы, что и Мулладжан. Это сватовство и женитьба оказались не таким уж простым делом.
Отец молодой невесты Бибиниси принадлежал к касте «ак суеков», и его корни восходили к династии чагатаидов. (Чагатай – второй сын Чингиз-хана, которому принадлежала современная территория Средней Азии, Семиречья и Восточного Туркестана).
В XIV веке Чагатайский улус распался на две части: Мавераннахр и Моголистан, включающий в себя кроме Семиречья и Кашгар. В 1370 году в Мавераннахре к власти пришел Тимур, сын амира Тарагая из монголо-тюркоязычного рода барлас, и чагатаиды сохраняются только в Восточном Туркестане. В XVII веке прямые потомки чагатаидов трансформируются в династию «ходжей» и принимают почетное звание «ходжа», что буквально означает «хозяин» или «господин» во всем Туркестане. По одной версии они считаются потомками ближайших сподвижников пророка Мухаммеда, по другой – прямыми потомками Чингиз-хана. Став мусульманами, «ходжи» приняли социальную иерархию мусульманского общества и продолжали традиционно пользоваться не только почетом в обществе, но и многими великоханскими привилегиями. К ходжам нельзя было применять силу, они стояли вне родовых общин и не причисляли себя ни к казахам, ни к кыргызам, ни к узбекам, ни к уйгурам… Они, как чингизиды, составляли замкнутые сословия, занимали место на вершине социальной пирамиды и пользовались своим знатным положением, причисляя себя к «белой кости». Все остальные считались «чернокостными». Аристократы-кочевники не делились как кара-суеки на роды и племена. Они свою родословную вели от династии.
Вот почему, когда Айбика, сестра Мулладжана, решилась просить руки шестнадцатилетней Бибиниси, мать ее Осьма бика так оскорбилась, что вскрикнула: «Да с какой головой вы пришли свататься, ну разве я могу отдать свою дочь за чернокостного человека, да еще с двумя детьми?» На что Айбика ответила: «Осьма ханум, да о каких ты белых и черных костях говоришь, посмотри какое время на дворе. Сегодня мир делится на богатых и бедных, а твою дочь сватают небедные люди». Одним словом, как ни сопротивлялась мать Бибиниси, а отдавать дочь замуж ей все же пришлось.
Бибиниси Джангир ходжа кызы родилась в Ташкенте в 1856 году. Потомки династии кашгарских ходжей появились в этом городе Кокандского ханства в конце 20-х годов XIX века. Отец ее Джангир ходжа в 1825 году был предводителем кашгарского восстания. Мать, Осьма бика, была дочерью имама из Казани. Направляясь из Бухары в Семиречье, они оказались в Ташкенте. В те годы многие казанские татары учились в духовных медресе Бухары и жили там долгие годы вместе с семьями. Бухара считалась близким городом для татар, особенно астраханских, которые некогда здесь правили после падения Астраханского ханства. В конце XVI века Бухара из рук шайбонидов (Мухаммед Шайбани – основатель Орды кочевых-узбеков потомков Шайбани хана – брата Батыя) перешла к другим потомкам джучиева улуса – астраханским ханам. Затем Бухарой владели потомки аштарханидов-джанидов. Так что Бухара для татар Поволжья была родным городом.
Но вернемся к оставленному на время Мулладжану и вспомним, чем завершилось сватовство Бибиниси. А завершилось оно грандиозной свадьбой, которую сыграли в 1872 году в Токмаке. Забегая вперед, скажу: брак этот оказался на удивление прочным и счастливым. Торговый караван упорно кружил по шелковому пути, ведомый неизменным караван-баши, а жена, юная и статная, на протяжении почти тридцати лет рожала детей.
В 1896 году Мулладжан попросил сестру Айбику и зятя выделить его долю из семейного «бизнеса», так как он решил обосноваться в Пишпеке. В то время Пишпек стал новым административным центром Чуйской долины.

В строительстве огромного дома с внутренним большим двором были заинтересованы все Мулладжановы. Дом был построен с северной стороны нынешнего кинотеатра «Алла-Тоо», рядом с только что посаженным молодым дубовым сквером по улице Татарской (ныне ул. Пушкина). В благоустройстве Дубового сквера и нынешнего бульвара Эркиндик вместе с горожанами Пишпека активное участие принимали все Мулладжановы. В сквере была затем возведена церковь Никольская, а на месте, где стоит Русский Драмтеатр, был построен кинотеатр «Эдисон». Дом Мулладжанова знали все пишпекчане, там с утра до вечера в больших казанах варили плов и подавали чай…

ПИШПЕК КУПЕЧЕСКИЙ

К тому времени вся промышленность Пишпека состояла из двух пивоваренных заводов, трех кожевенных предприятий, мастерской фруктовых вод и 11 мельниц и маслобоен. Главными отраслями предпринимательской деятельности населения города Пишпека была торговля и извозный промысел. По городу были разбросаны лавки и лавчонки, в которых продавались бакалейные, вино-гастрономические и галантерейные товары, готовое платье, предметы домашнего обихода, керосин и т. д. Имелась одна книжная лавка, где продавались и канцелярские принадлежности. На Базарной улице (бывшая Советская) располагались торговые ряды крупных купцов в квартале между улицами Фрунзе и Иваницына.

С 1906 года в Пишпеке ежегодно с 15 мая по 15 июня устраивались ярмарки. Их оборот в благоприятные годы достигал 900 тысяч рублей. В Пишпек круглый год, особенно в период ярмарок, съезжались купцы и ремесленники из Ташкента, Верного, Джаркента, Токмака, Каракола, крестьяне многих районов Семиреченской и Сыр-Дарьинской губерний.
При отсутствии железнодорожного сообщения здесь, кроме торговли, в больших масштабах получил развитие извозный промысел, который составлял важную статью дохода предпринимателей Пишпека.
Дело в том, что в конце XIX в. произошли коренные изменения в торговле с соседним Китаем. Открытие железнодорожного сообщения от станции Кабул-Сая Оренбургско-Ташкентской дороги до пароходной пристани Семипалатинск на Иртыше облегчило и ускорило сношения европейских стран с Поднебесной. Чай и другие китайские товары начинают поступать в Европу транзитом через Пишпек – Ташкент и далее караваном до железной дороги. Спрос на чай был велик. Чайные фактории купцов-«чуйцев» были открыты в Кашгаре. В Китай из России вывозили сукна, бумажные, льняные и пеньковые ткани, металлические изделия, юфть и другие выделанные кожи, хлеб, бакалею, галантерею. Торговля с Китаем оказывала благотворное влияние на экономику Пишпека и его округа. Общий оборот торговли с Китаем достигал 600 тыс. руб. в год. Крупнейшими торговцами-чуйцами были купцы Мамашев, Халикбаев, Абушахмедов, Даулбаев, Дубинин, Бодунов, Мырзабаев...
В 90-х гг. были сделаны первые попытки завязать прямые торговые отношения Пишпека с Западной Европой через Кабул. В 1894 г. англичанин Уиггис, представитель Ливерпульского торгового дома, прибыл в Кашгар и произвел обмен товаров. В 1897 г. ему удалось добраться до Пишпека, куда он доставил иностранные тарелки, рюмки, стаканы, финики, рис, игрушки, зеркала. Английская компания «Феникс» получила от русского правительства право беспошлинного ввоза в Туркестан товаров в течение 3-х лет. Английские торговцы продали в Пишпеке мануфактурных товаров на 30 000 руб., закупив здесь соль, кожи, шерсть и коровье масло. Однако установление постоянных торговых связей с Англией через Афганистан тормозилось геополитическими причинами и недоброжелательным отношением торгово-промышленных кругов Европейской России, опасавшихся проникновения англичан через Туркестан в Сибирь.
В эти же годы возросла роль купечества в общественной жизни Пишпека. Разумеется, не все представители купеческого сословия хотели или были способны заняться общественными делами. У многих для этого не хватало кругозора и элементарной грамотности. Однако, рост активности купечества на общественном поприще во многом был связан с городской реформой 1890 г. Напомню, что в соответствии с Городовым положением 1890 г., в городах избирались городские думы (совещательный орган власти) и управы (исполнительный). Возглавлял и думу, и управу городской голова. Круг избирателей определялся имущественным цензом и, вполне естественно, что не только в составе избирателей, но и тем более среди гласных преобладали состоятельные горожане.
Работа в органах городского самоуправления способствовала формированию гражданской позиции у многих представителей купеческого сословия. Надо признать, что финансовое положение большинства провинциальных городов, каким являлся Пишпек, не было «блестящим», денег явно не хватало на многие цели. И пишпекские купцы все в больших размерах выделяли средства в пользу города на самые разные нужды.

Приведу некоторые сведения о благотворительности пишпекского купечества. Редактор газеты «Туркестанские ведомости» И.И. Попов в своих воспоминаниях отмечал: «Пишпек был полон учреждениями, созданными на частные средства… Дубинин оставил городу 500 тысяч и, кроме того, создал и обеспечил 9-классное сельскохозяйственное училище; на средства Бодунова содержалась женская гимназия и промгимназия; Бозанов построил сиротовоспитательный дом и детскую больницу в Токмаке». Там же, о благотворительной деятельности городского головы Терентьева, автор пишет, что он по завещанию оставил жене 100 тыс. руб., а «все свои миллионы завещал на нужды просвещения – на реальное училище в Пишпеке и на 10 школ в селах». Восемь пишпекских купцов за большие денежные пожертвования в пользу города были представлены к званию Почетных граждан.
Любопытно отметить, что некоторые благотворители сами имели очень невысокий образовательный уровень, а некоторые были откровенно малограмотны, но тем не менее не только отпускали крупные суммы на строительство школ, но и сами участвовали в деле просвещения. Пишпекский купец Абушахмедов, внесший немалые средства для развития школьной сети города, до конца своих дней не умел ни читать, ни писать, и даже завещание за него подписал его доверенный.
Кроме этого на благотворительные средства купцов из числа татар в городе Пишпеке было возведено около 20 мечетей и несколько аптек. К этому хотелось бы добавить следующее: татары в Кыргызстане представляли не только купеческое сословие, но и являлись религиозными просветителями и учителями.
…В 1916 году в своем доме скончался Мулладжан Халикбаев. Похоронили его на Татарском (ныне Ала-Арчинском) кладбище Пишпека. В изголовье поставили гранитный камень с надписью по-арабски: «Мулладжан Халикбай улы годы жизни 1836 – 1916». Камень этот с годами ушел в землю…
Дом, который построил Мулладжан Халикбаев, в 1933 году снесли и на его месте сейчас стоит двухэтажное здание, в котором располагается редакция журнала «Литературный Кыргызстан» и ряд офисов бизнес-структур.
Все, что осталось в память об этом человеке, несколько столетних карагачей, привезенных им когда-то из Андижана и посаженных собственноручно в этом месте. Хвала Всевышнему! Пока еще до них не добралась рука дровосека…

Автор благодарит Наркаса Мулладжанова
за предоставленные материалы,
а так же ЦГАКР Петрова Владимира и Часового Никиту.

http://www.analitika.org/article.php?story=20060101101038319<\/u><\/a>